Надо сказать, что в тех краях, еще менее тридцати лет назад подверженных непрерывному разбою, где до сих пор (в политических событиях) неизменно господствует «партизанский» подход (Йемен, Ирак и т. д.), мытари в то время, производя свои личные поборы, соединенные с официальными, вели себя как настоящие грабители с большой дороги.
Тем не менее сам Иисус платить означенные подати не любит:
«Когда же пришли они в Капернаум, то подошли к Петру собиратели дидрахм и сказал: Учитель ваш не даст ли дидрахмы? Он говорит: да. И когда пошел он в дом (сборщиков), то Иисус, предупредив его, сказал: как тебе кажется, Симон? цари земные с кого берут пошлины или подати? с сынов ли своих, или с посторонних? Петр говорит Ему: с посторонних. Иисус сказал ему: итак, сыны свободны...» (Матф.,17:24-26).
Это он сказал потому, что прекрасно понимал: он — сын царя (Иуды из Гамалы, который был «сыном Давидовым» до него) и должен получать деньги, а не платить. Отсюда его горькое суждение об означенных публиканах:
«Если же согрешит против тебя брат твой... то да будет он тебе, как язычник и мытарь» (Матф., 18:15, 17).
Здесь мытарь-публикан поставлен даже в один ряд с язычником. Но при обычном порядке вещей с мытарем следует обходиться бережно, потому что именно благодаря ему наполняется партийный денежный ящик, которым заведует Иуда Искариот и из которого берет деньги, о чем было известно (Иоан., 12:6), но что не имело значения, потому что этот ящик легко наполнялся. Настолько легко, что он находился при Иуде Искариоте даже в вечер, когда арестовали Иисуса.
На самом деле главным сборщиком был Левий Матфей, мытарь. Он собирал и объединял суммы, вносимые другими мытарями, а Иуда Искариот, который был казначеем движения, подсчитывал их и хранил весь зелотский бюджет. Вероятно, масса блудниц недавно «поверила ему», чтобы заслужить «Царство Божие». Их средства пополнили зелот-ский бюджет.
С другой стороны, зелоты знали, что Иуда тратит средства движения в личных интересах, однако не передавали их кому-нибудь более честному, не рискуя их у него отбирать. В этом заключается небольшая тайна, не лишенная интереса. Что же знал Искариот, благодаря чему был таким бессменным? Очевидно, что-то не очень красивое и грозившее кое-кому наказанием, столь же позорным, сколь и неизбежным.
В качестве доказательства того, что мытари в свою очередь платили налог зелотам (они же сикарии), у нас есть только следующие строки Павла:
«Получающие священство из сынов Левииных имеют заповедь — брать по закону десятину с народа, то есть со своих братьев, хотя и сии произошли от чресл Авраамовых» (Евр., 7:5).
А Иисус назовет себя священником по чину Мелхиседека. Но вот что дальше:
«И... сам Левий, принимающий десятины... дал десятину...» (Евр., 7:9).
Так вот, здесь речь идет не о Левин, сыне Иакова и Лии, племяннике Рахили и внуке Авраама. Потому что тот Левий никогда и никому десятины не платил
назад далее