а когда соста-реешься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя и поведет, куда не хочешь» (Иоан., 21:18). Простертые руки явно намекают на распятие, а опоясывание — это пред­варительное бичевание, когда приговоренного приковывали за пояс к колонне или столбу.

Город, «духовно» называемый Содом и Египет, — это Иерусалим, и назван он так за духовные прелюбодеяния и за пленение обоих свидетелей. К тому же это город, «где и Гос­подь наш распят...»

Куда уж точнее!

В остальном тексте все так же преувеличено, как и в нача­ле, когда речь идет о чудесах, которых, впрочем, не произош­ло. Чтобы в этом убедиться, читателю довольно прочесть главу 11, и он поймет, что к чему.

Итак, сделаем вывод.

Оба свидетеля, распятые в Иерусалиме во время голода и гражданской войны, согласно Апокалипсису, — это, конечно, Симон Петр и Иаков. И это соответствует историческому рас­сказу Иосифа Флавия, находится с ним в полном согласии.

Но в «Иудейских древностях» (книга двадцатая, V, 2) он отмечает, что этот Яков (Иаков) и Симон были сыновьями Иуды Галилеянина, то есть Иуды из Гамалы, и, следовате­льно, братьями.

А ведь в главе, где речь идет о братьях Иисуса, мы цитиро­вали строки, доказывающие, что Иаков (по-древнееврейски, очевидно, Яков) и Симон были младшими братьями Иисуса. Отсылаем туда читателя.

Следовательно — неопровержимый силлогизм, — если Иаков и Симон были, с одной стороны, сыновьями Иуды Гали­леянина (он же Иуда из Гамалы), с другой — братьями Иису­са, значит, и Иисус тоже был сыном Иуды Галилеянина...

Это и объясняет, почему в своих наставлениях он исполь­зует многие элементы учения означенного Иуды из Гамалы, того учения, которое лежало в основе деятельности четвер­той секты, основанной последним, о чем пишет Иосиф Фла­вий в «Иудейской войне» и в «Иудейских древностях».

Впрочем, отметим, что Иисус часто называл себя «сын че­ловеческий». Что он хотел этим сказать? Мы все на этом све­те дети человеческие. Сказать, что по-древнееврейски это пишется bar-aisch, — значит не сказать ничего. Но, к сча­стью, для обозначения человека есть и другое слово. Древний германский язык знал слово bar, означающее «свободный че­ловек», откуда наше «барон». В древнееврейском было слово geber, означающее то же самое и плюс к тому «герой».

Таким образом, если мы переведем «сын человеческий» уже не как bar-aisch, а как bar-geber, мы получим «сын сво­бодного человека», «сын героя» — определения, полностью подходящие Иуде из Гамалы, «герою Переписи», человеку, призвавшему Израиль к восстанию во имя Яхве и велевшему чеканить монеты с надписью medina, означающей «республи­ка», организовавшему Израиль по этому образцу и разрабо­тавшему учение, согласно которому царем избранного народа является один лишь Бог.

Итак, юную деву по имени Мария действительно оплодо­творил «Герой Божий» (Geber-ael), но это был не бесплотный дух (ведь имя архангела Гавриила тоже означает «Герой Бо­жий»), а трехмерный герой, человек в полном смысле слова.


назад далее
Навигация