Внезапно гул усилился: появился кортеж, движущийся вдоль крутого левого берега острова Сите. Впереди ехали конные сержанты, далее — великий прево, а за ним шел силь­ный отряд пехотинцев, окружавший фуражную телегу, кото­рую тащила одна лошадь. Смутно различались силуэты двух людей, распростертых на досках и связанных. За последними лучниками, замыкая процессию, двигался последний отряд конных сержантов.

Осужденных спустили с телеги и в лодке перевезли на ост­ровок, где их уже ждал палач со своими подручными. Моле и Шарне крепко привязали цепями к столбам и вокруг них на­валили грудами поленья, высотой до колен. Бросив последний взгляд на окно, из-за которого, как было известно, смотрит Филипп, великий прево повернулся и подал знак палачу; тут же рядом с ним конный трубач затрубил сигнал «огонь». Его услышали как на острове, так и на берегах, и сразу же ис­полнители с факелами в руках подожгли по углам каждую из куч поленьев. Поскольку некоторые поленья озаботились промаслить, огонь занялся быстро. Поднялся дым, и вместе с ним мало-помалу распространился резкий запах — сначала по острову, потом по реке, достигая берегов. Именно тогда во мраке, который уже коварно накрыл Сите, раздался крик. Сначала подумали, что причиной его стало пламя, искры которого сыпались на одежды двоих казнимых; но нет, от костров донеслись не крики боли. Это был голос героя Акры, тот голос, который, бившийся словно боевое знамя, двадцать три года назад, вечером 5 апреля 1291 года, бросил тамплиеров в атаку под гром копыт их боевых коней! И, численностью триста против десяти тысяч, с. черно-серебряным стягом впереди, черно-белый эскадрон пронзил египетские рубежи...

Но в этот час это был уже всего лишь голос умирающего человека — голос Жака де Моле, последнего великого маги­стра тамплиеров.

Мгновенно говор толпы смолк, народ затаил дыхание, по­тому что этот голос выкрикивал нечто ужасное, неожиданное, чего не могли предвидеть эти простые души, согбенные стра­хом перед Посохом и Скипетром. И святотатственный глагол отразился от стен Парижа, дабы ударить злобного Капетинга, притаившегося в амбразуре узкого окна, сильнее, чем латная турнирная рукавица. И этот голос произнес:

«Климент, и ты, Филипп, изменники данному слову, я вы­зываю обоих вас на Суд Божий!.. Тебя, Климент, — через со­рок дней, а тебя, Филипп, — в течение года...»

Далее смертельное безмолвие нарушал лишь треск дров в костре.

Так и произойдет. Папа умрет от дизентерии и рвоты в Рокморе, в долине Роны, 9 апреля 1314 года, через двадцать восемь дней. А Филипп Красивый — 29 ноября 1314 года в Фонтенбло, сброшенный с коня, как поступают с рыцаря­ми-изменниками, то есть через восемь месяцев. Глагол и пла­мя показали, на чьей стороне правота.

Но огонь уже поднялся вверх; ветхие рубища воспламени­лись, и два силуэта скорчились от ожогов


назад далее
Навигация