Wunsche. Bd. 11. S. 56c) изображает Мессию, ко­торый явился народу, чтобы произнести перед ним речь, воз­несшимся на самый верх Храма. Отсюда он должен будет провозгласить свое царство, освобождение Израиля и обра­тить в бегство римских оккупантов.

Но такой неосмотрительный поступок наш taoma совер­шить воздержится. Хватит и одного распятия на семью, а пе­ренести такое мучение в свою очередь — значит навсегда погубить результаты этого необыкновенного подлога, так хо­рошо организованного, который, впрочем, из осторожно­сти не следует затягивать слишком надолго. Ведь точные инструкции он получил заранее:

«Близнец Христа, апостол Всевышнего, ты тоже посвящен в скрытое учение Христа, ты получил тайные инструкции... » («Деяния Фомы», XXXIX).

Итак, «уход» нашего taoma близок, и в связи с этим изоб­ретательным зелотам надо отдать должное. Отправлять этого природного двойника Иисуса переходить границы провинций, охраняемые легионами, без надлежащих предосторожностей было крайне опасно. И придумали вот что. Искаженный отго­лосок этой истории до нас дошел в том же «Евангелии от Вар­фоломея», которое уже цитировалось.

Таота, то есть Фому, продадут как раба. Утратив тем са­мым гражданскую правосубъектность, став простой движимо­стью, подобием домашнего животного, не чем иным, кроме как собственностью работорговца, он не будет подлежать ни­какой проверке. Перед римским законом за него несет ответ­ственность хозяин, и если он взбунтуется или сбежит, его ждет казнь для беглых или мятежных рабов — крест.

Но еврейскую общину в месте назначения, за пределами Палестины, и особенно мессианистов в ее составе, вовремя предупредят, что имеется важный еврейский раб, из царского и Давидова рода, и наш taoma будет выкуплен у работорговца за цену, какая понадобится. Что и было сделано, очень про­сто. Вот текст «Евангелия от Варфоломея». Разумеется, это Иисус продает своего близнеца, а почему — сказать забыли. Фактически эту сделку, чтобы обеспечить бегство taoma, за­ключал Симон Петр:

«Кифа (Петр) сказал торговцу: "Вот наш господин, пойди и скажи ему, на что ты согласен в отношении нас".

Тогда торговец сказал Иисусу: "Привет тебе, сильный и до­стопочтенный человек, похоже, ты человек важный и хороше­го рода..." И торговец глянул на лицо Фомы. Он нашел, что тот ближе к расцвету лет, чем Матфей. Он сказал: "Получи плату за него и отдай его мне... " Иисус сказал ему: "Дай мне за него столько фунтов золота". И торговец согласился. Он сказал Иисусу: "Напиши мне расписку". Иисус написал: "Я признаю, что продал своего человека..."» (Евангелие от Варфоломея. 2-й фрагмент).

И дело было в шляпе. Будущий выкуп у тогдашних евреев считался в порядке вещей. Когда в наказание семье римляне выставляли еврейскую девушку голой в доме терпимости, ее очень быстро выкупала городская община. Так же выкупили и Фому, близнеца Иисуса.

О существовании у Иисуса брата-близнеца довольно зна­чительное время знали в посвященных кругах ранних христи­ан, и это никого не смущало. Как благочестиво сказали бы современные экзегеты, «христология еще не была разработа­на как следует».

Конечно! Но что имеет значение — подлинный историче­ский факт или рассуждение теолога, лезущего из кожи вон, чтобы сказать нечто оригинальное?

Ведь те же «Деяния Фомы» были широко известны еще в V веке, в греческой и сирийской версиях, и есть латинская версия — VI века. А в них мы находим очень ясный намек на то, что Мария разрешилась двойней:

«Приди, о святое могущество Духа! Приди, святая Голуб­ка, производящая на свет двух близнецов! Приди, о Скры­тая Матерь...» («Деяния Фомы», 50).

Конечно, знаменитый «канон Муратори», названный по имени коллекционера, который (как утверждается) обнару­жил его в Милане в 1740 году, якобы относится к VIII веку и представляет собой копию (еще одну) списка произведений, которые римская церковь в 180-190 годах нашей эры считала священными. И этот «канон Муратори» относит наши «Дея­ния Фомы» к числу апокрифов.

А вот аббат Ф. Амио, предисловие к книге которого напи­сал Даниэль-Ропс, в «Апокрифической Библии» представляет извлечения из основных апокрифов.

И он сообщает нам, что «Деяния Фомы» имеют краткий пе­ресказ: «Бе гшгасиН8 Ъеаи Тпотае арс^оН», который Боссюэ приписывал Григорию Турскому (538-594) и который, следо­вательно, относится к VI веку. И аббат Ф. Амио также пи­шет: «Считается, что оригинальный текст был записан в Сирии или Верхней Месопотамии; если, как предполагается, он испытал влияние еретика Бардезана, его следует датиро­вать началом III века. Но в этом отношении возможно лишь строить гипотезы» (La Bible apocryphe. Paris: Fayard. 1952. P. 262).

Тот же экзегет уточняет, что гностические влияния в тех же «Деяниях Фомы» не очевидны, а неприятие брака во II ве­ке при зарождении христианства было широко распростране­но. Что касается нас, нам причина этого понятна. Между 200 и 300 годами существование у Иисуса брата-близнеца никого не смущало. Лишь позже посмели выдумать сказку о чудес­ном зачатии, о воплощении «Сына Божия» и об абсолютной девственности Марии. И тогда потребовалось убрать этого близнеца, ставшего слишком неудобным.

И поэтому мы представляем Марию, мать Иисуса, пятна­дцатилетней девочкой, тогда как несчастная женщина умер­ла, вероятно, в преклонном возрасте, пережив, как нам говорит Иоанн, смерть Иисуса, своего сына-«первенца» (Лук., 2:7).

Ведь в то время, в 33-34 годах нашей эры, к моменту его распятия, ей было уже лет шестьдесят пять, потому что, если, как уверяет нас святой Ириней, Иисус умер в пятьдесят лет, «близко к старости», а она родила его в пятнадцать лет, полу­чается, ко времени этого распятия ей было шестьдесят пять лет. Если учесть, какую бедную и суровую жизнь ей приходи­лось вести, как быстро стареют женщины Ближнего Востока и какие тяжелые душевные испытания она перенесла, она ни­как не могла выглядеть младше своего возраста.


назад далее

Навигация