Когда умирает римский папа, ударом булавы ломают его перстень, называемый «перстнем рыбака». А для его преемника вырезают новый.
Этот обряд установлен в честь фразы Иисуса: «Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков» (Матф., 4:19). На самом деле тем, к кому она была обращена, в частности Симону, не предстояло сильно менять свою профессию. Ведь Симон, как и его сын Иуда, тоже носил прозвище Искариот
(Иоан., 6:71), а также Багоппа (Иоан., 21:15), (см. с. 88-89). То есть оба наших убийцы и грабителя были вполне готовы действовать под высоким руководством одного из сыновей «царей земных». Ведь следовало бы договориться: Иисус — сын царя небесного или одного из царей земных? Противопоставление очевидно. В своих прежних преступлениях Симон искренне признается: «Выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный» (Лук., 5:8).
То есть рыба из этих эпизодов — то же самое, что «голубь» современного арго. Действительно, когда это рыбу извлекали из родной стихии, чтобы обеспечить ей духовное будущее? Выловленную рыбу ждала неизбежная судьба: сначала ее чистили (отнимали одежду), потом потрошили (отнимали деньги) и, наконец, варили или даже жарили ради пропитания того, кто ее поймал. Современного «голубя» точно так же «ощипывают», «потрошат», «варят». Читателям, не знакомым со значением этих специальных терминов, поможет словарь арго.
Так вот, на «перстне рыбака», атрибуте преемника Симона Петра, изображен именно последний, забрасывающий сеть. Опять-таки символы красноречивы. Рыбу извлекают из воды не ради ее блага, а только в интересах рыбака, и она заранее «поджарена».
Теперь истолкуем описанный выше евангельский эпизод. Иисус называет себя «сыном царей земных», отказывается платить подать и, наоборот, претендует на то, чтобы ее получать. После этого проблема, которую поставил перед ним мытарь из Капернаума, решается очень просто. Симон спустится к озеру, найдет там «голубя», простите, «рыбу», в данном случае кого-нибудь, и заберет у него сумму, которая требуется для входа в Капернаум. Это очень просто — к делам такого рода Симон привычен. Левую руку он протянет понятным жестом за четырьмя дидрахмами либо статером, стоившим столько же, а правой слегка приоткроет спрятанную под плащом сикку, страшный палестинский кинжал, давший сикариям их название. Так, не отказываясь от принадлежности к «сынам царей земных», Иисус и Симон войдут в Капернаум, не развязав кошелька.
Бесспорное доказательство, что речь идет о грабеже прохожего, а не о сотворении чуда, состоит в том, что добычу статера не берет на себя сам Иисус.
Воплощенный бог мог бы сделать так, чтобы монета появилась внезапно, из ничего, как делает фокусник. Незачем всякие сложности, удочка, крючок, наживка, рыба и т. д. И однако совершил операцию не Иисус. Почему? Да потому, что он слишком маленького роста, стар, слаб и т. д. и не произведет нужного впечатления на жертву. И это дело возьмет на себя Симон, «скала», «крутой». Потому что рост у него достаточен, чтобы запугать жертву, и он привычен.
назад далее