Это дело Жак де Моле и обнаружил, прибыв во Францию, когда проверял счета казначея.

Но опять же возникает проблема хронологии, и не очень понятно, к какому моменту отнести взрыв яро­сти великого магистра. Ведь прибыл он во Францию в декабре 1306 года. Значит, если «загадочное дело» за­кончилось в феврале 1307 г., оно разрешилось рез него, в момент, когда он находился во Франции и когда уже нельзя было ссылаться на алиби — мол, к немУ нельзя обратиться, потому что его здесь нет. Получается, его сознательно исключали из игры! Это, конечно, вполне могло вызвать ярость! Но когда?

Мне кажется, в этом рассуждении слишком много «вероятного» и «правдоподобного», основанного не на до­казательствах, а на нагромождении гипотез.- Кстати, к некоторым утверждениям в рассказе Тирского Там­плиера можно отнестись скептически. Сумма, которую ссудили королю, столь велика, что сам хронист не пре­минул выразить сомнение. На мой взгляд, она превос­ходит финансовые возможности Храма. Здесь надо пони­мать: Жан дю Тур был также королевским чиновником и в этом качестве заведовал королевской казной, отлич­ной от казны Парижского Тампля. Ссужать королю день­ги можно было только из собственных средств ордена Храма — в самом деле, не мог же король одолжаться в собственной казне! Где ничего не было, потому что он всё забрал!

То, что между орденом Храма и королем произошел финансовый инцидент, я не отрицаю, но, конечно, не по причинам, упомянутым выше, и не основываясь только на тексте Тирского Тамплиера. Анализ фискальной по­литики короля и проблем управления его казной, про­веденный Р. Кепером и С. Менахе, побуждает искать фи­нансовые причины атаки на орден Храма в другом месте, обращая больше внимания на политику, а не только на техническую сторону вещей. В общем, породили это дело в большей степени политические причины, чем при­чины личного характера, и особое значение среди них, как мне кажется, имел отказ Жака де Моле объединить ордены.

Чтобы закончить (надолго ли?) с делом казначея, я хотел бы добавить: если Жан дю Тур восстановлением в ордене был обязан папе, странно, что он сам вручил Моле письмо Климента V: это послание должны были доверить посланцу папы, а не человеку, которому папа оказывает благодеяние. Наконец, мне трудно представить, чтобы Жак де Моле, человек опытный, в других местах и при других обстоятельствах выказывавший уравновешен­ность и определенную дипломатичность, мог настолько поддаться чувству гнева. Но, возможно, я ошибаюсь!


назад далее
Навигация