Возможно — но и маловероятно, — что на него повлияли признания свидетелей, хотя он слиш­ком хорошо представлял методы, которыми эти показания добывались. Куда более реальной кажется версия, что он просто решил пожертвовать тамплиерами ради стабильности церкви и ради своих честолюбивых интересов. Об этом гово­рит и выражение, которое он использует в своем послании: король Филипп, дескать, «следует по стопам своих предше­ственников»! Не только понтифик, но и все современники считали, что король Филипп IV унаследовал престиж и по­литический вес своего знаменитого деда Людовика IX Свя­того. А посему — в отличие от злосчастного императора Фрид­риха II, упорно, но безуспешно боровшегося с Папской ку­рией, — французский монарх мог реально претендовать не только на светскую власть понтифика, но и на его духовный авторитет. Несмотря на мнение парижских ученых-теологов, что борьба с ересью является исключительной прерогативой самого папы, факты показывают, что королевский гнев был направлен не только против тамплиеров, но в равной степе­ни и против тех, кто вольно или невольно поддерживал их.

Крикливые королевские глашатаи и целая армия наем­ных адвокатов умело играли на настроениях большинства европейцев, в сознании которых тамплиеры прочно ассоци­ировались с такими маргинальными общественными груп­пами, как прокаженные, евреи и мусульмане. Незадолго до этого Карл II, двоюродный брат Филиппа IV, управлявший Южной Италией из Неаполя, изгнал из своих владений му­сульманскую общину, которая когда-то обосновалась на Сицилии с позволения императора Фридриха II. Успех этих пропагандистских усилий виден хотя бы из письменного запроса, который папская комиссия направила королю Арагона Якову II: действительно ли тамплиеры принимали ислам и планировали в Гранаде вступить в союз с местными евреями и сарацинами? Имелись сведения, что некоторые из бежав­ших от преследования храмовников получили политическое убежище у мусульман: например, послом тунисского султана при дворе короля Якова II был бывший командор тамплие­ров в одной из провинций Бернар Фонтибу. И королевские следователи стремились сделать эти сведения достоянием об­щественности.

Еще более действенной оказалось однозначное отожде­ствление вышеупомянутых маргинальных групп с «силами тьмы». Обвинения в колдовстве и черной магии производи­ли на умы средневековых людей неизгладимое впечатление. Изображения демонов неизменно присутствовали в барелье­фах и фресках кафедральных соборов и церквей; искренний страх перед сатаной испытывали не только необразованные крестьяне и ремесленники. Жак Дюэз — монах одного из монастырей в Гаскони, получивший кардинальскую митру из рук Климента V, а затем сменивший его под именем Иоан­на XXII, — будучи родом из богатой купеческой семьи и получив университетское образование, панически боялся погибнуть от колдовской порчи и приказал инквизиторам тщательно выявлять всех, кто «заключил союз с нечистым»


назад далее
Навигация