военно-монашеских орденов бессмысленно, так как вместо погибшего братья немедленно изберут нового руководи­теля, и орден нисколько не пострадает. Мусульмане делали четкое различие между военными орденами, которые представлялись им группами, спаянными воедино дисциплиной и религиозным фана­тизмом (анти-мусульманским по своей сути), и палестинскими «пуленами», которые, как они отмечали, стремились «оближневосточ-ниться» (levantiniser). Военные ордены, в чьи ряды постоянно вливались братья из Западной Европы, ассимиляции не поддава­лись. Тамплиер по определению не привязывался к месту. «Если выхотите быть в Акре, вас пошлют в область Триполи .. или отправят в Апулию», — говорилось будущему храмовнику во время церемо­нии приема (статья 661).

Исходя из этих соображений, я сделаю три важных замечания более общего характера.

Прежде всего, необходимо дать справедливую оценку рассказам о дружеских отношениях тамплиеров с мусульманами. Хорошо из­вестен хрестоматийный текст арабского автора Усамы ибн-Мункыза, где он бахвалится своей дружбой с тамплиерами. Помимо того что его свидетельство единично (другие мусульманские авторы, на­против, исполнены чрезвычайной враждебности по отношению к христианам вообще и военным орденам в частности), вот корот­кий отрывок, который достаточно хорошо иллюстрирует границы понимания, возможного между тамплиером и мусульманином:

Я видел, как один франк пришел к эмиру Му'ин ад-Дину, да помилует его Аллах, когда тот был в Ас-Сахра, и сказал: «Хочешь ты видеть бога ребен­ком?» — «Да», — сказал Му'ин ад-Дин. Франк пошел впереди нас и показал нам изображение Мариам, на коленях которой сидел маленький Мессия, да будет над ним мир. «Вот бог, когда он был ребенком», — сказал франк. Да будет превознесен великий Аллах над тем, что говорят нечестивые, на вели­кую высоту!

Большая политика иногда требовала знаков любезности по отно­шению к неверным, но явно не таких, чтобы отрекаться от своей веры ради Девы Марии. Усама, который постоянно посылает всех франков в ад, не имел ни малейшего намерения заходить дальше простой вежливости.

Во-вторых, все домыслы по поводу так называемого синкретиз­ма храмовников с мусульманской религией, эзотерическим учением ассассинов и тому подобное, короче говоря, все попытки доказать, что тамплиеры не были или больше не были христианами, доходят до абсурда. Тамплиеры были христианами — и христианами фана­тичными. И именно таковыми их считали мусульмане.

В-третьих, Ридфор может представлять агрессивное христианст­во крайнего толка, которое наверняка было более широко распро­странено в ордене, нежели обычно считают, и этим, без сомнения, объясняется его избрание магистром. Предпринятое Ж. Дюби ис­следование битвы, Божьего суда, игры в шахматы, где на кон стави­ли все, дополняет следующее замечание Д. Сьюарда: в сражении при Фонтен де Крессон Ридфор, возможно, думал о суде Божьем и вспоминал слова Иуды Маккавея:


назад далее
Навигация