Если автор письма действительно был тамплиером, то в данной истории, скорее всего, весьма значителен элемент фантазии, точнее, выдачи желаемого за действительное, ибо в течение всего процесса многие тамплиеры сохраняли твердую убежденность в том, что папская курия непременно спасет их. Более того, нет ни единого свидетельства тому, что хоть кто-то из папских кардиналов готов был пожертвовать своим выгодным постом ради спасения ордена, и, уж конечно, этого не сделал бы ни один из целой армии французских политических назначенцев и папских родственников, которых Климент пристроил на «теплые» места. Однако автор письма, как представляется, уловил общее недовольство курии политикой Климента V в отношении французского короля, что отчасти объясняет направленность событий в декабре 1307 г. — феврале 1308 г. Второе письмо — анонимное — было послано некому Бернару Ф. на Майорку; в нем тоже рассказывалось о визите двух кардиналов в Париж, совершенном, видимо, с целью получить информацию о процессе над тамплиерами непосредственно из рук инквизиторов. В Париже королевские министры и представители инквизиции сообщили им, что уверены в справедливости выдвинутых обвинений, и кардиналы вернулись, чтобы все это передать папе. Реакция Климента на их рассказ исполнена цинизма: разве они все это слышали от самих тамплиеров? Кардиналы признали, что тамплиеров не опрашивали, однако выслушали мнение богословов, юристов и королевских советников и полагают, что мнение это соответствует истине. Тогда папа созвал консисторию, на которой заявил, что желал бы должным образом наказать тамплиеров, если обвинения по их адресу соответствуют действительности, однако все же настаивает на милосердном к ним отношении. И снова послал кардиналов в Париж, видимо не будучи до конца убежден в справедливости их утверждений. В первую очередь им было велено лично допросить тамплиеров. Прибыв в Париж, кардиналы передали требования папы королю, и тот предоставил в их распоряжение великого магистра и многих других тамплиеров. Когда великого магистра спросили, правдивым ли было его признание, он сказал, что перед лицом всех жителей Парижа, как богатых, так и бедняков, заявляет, что совершено куда более тяжкое преступление, чем то, в котором его обвиняют. Затем якобы последовала замечательная сцена: Жак де Моле сорвал свои одежды и, продемонстрировав следы пыток, объявил, что греха на его ордене нет. Кардиналы при этом лишь горько плакали, будучи не в состоянии произнести ни слова. Когда же королевские советники осведомились, каково будет их решение, кардиналы сказали, что не могут поднять руку на невинных
назад далее