бенедиктинцев Сен-Пьер-де-Шартр,
чья память существенно «укрепилась» за прошедшие полвека, более выразителен и
точен в описании деятельности еретиков: они собирались в некоем доме и
призывали демонов, выпевая их имена. Как только демон появлялся — обычно в виде
небольшого зверька — гасились огни и «каждый, как можно быстрее, хватал первую
попавшуюся женщину и совокуплялся с нею… и эти совокупления считались у них
проявлениями святости и благочестия». Вскоре после этого Гвиберт Ножанский,
предпочел довольно путаный вариант этой же истории, которым и воспользовался
против еретиков в Суассоне в 1114 г. Среди этих еретиков, говорил он, принято
было, чтобы мужчины совокуплялись с мужчинами, а женщины с женщинами. Они
собирались в тайных местах, например в погребах, и там при ярком свете свечей
женщины, обнажив нижнюю часть тела, предлагали себя тем, кто оказывался рядом.
Затем свет гасили и начиналась отвратительная оргия. Уолтер Мэп в 1182 г.
описывал некую секту, назвав ее членов патаренами (или патарами), которая
поклонялась огромному коту, спускавшемуся во время их собраний сверху на
веревке. Этому коту они целовали лапы, а также — под хвостом и в прочие срамные
места, и этот акт разжигал в них похоть. Затем обычно следовала оргия. Защищая
веру от катаров в своем трактате, написанном в конце XII в., Алан Лилльский
опирался на ту же фольклорную традицию, выводя название «катары» от слова «кот»
(cat), потому что они целовали под хвостом того кота, в виде которого им, по
слухам, являлся сам Люцифер.
В анонимной хронике, написанной в Трире в 1231 г. и
посвященной рассуждениям о разновидностях местных еретиков, есть упоминания о
таких, которые «не верили в святое причастие», и таких, которые «целовали
отвратительного мертвенно-бледного человека или даже кота». Гийом
д'Овернь, епископ Парижский в 1228-1249 гг., утверждал, что черный кот и
жаба являлись последователям Люцифера, которые виновны в таких мерзостях, как
целование кота под хвостом, а жабы — в морду. Вскоре после процесса тамплиеров
инквизитор Бернар Ги включил в свой трактат «Manuel de l'Inquisiteur» («Учебник
инквизитора») небольшой параграф о еретиках, которых обвинял в половых
излишествах и извращениях, а также в том, что им являлся некий кот, хотя в
данном случае он имел в виду вальденсов, а не тамплиеров.
Совершенно очевидно, что подобные обвинения были частью
сложной пропагандистской системы, веками используемой церковью и государством
для дискредитации своих религиозных и политических оппонентов. Средневековые
версии различных еретических преступлений почти всегда приписывали катарам или
вальденсам, а Ногаре, видимо, намеревался аналогичным способом опорочить и
орден тамплиеров. Похоже, что инквизиторы также, будучи специально обучены
отыскивать подобные ереси, задавали во время следствия вопросы, на которые
незадачливые свидетели просто вынуждены были отвечать ожидаемым образом.
Получение подобных «добровольных и чистосердечных» признаний усиливало позиции
обвинения, а стало быть, и французского правительства
назад
далее