Балиан д'Ибелен мало что мог поделать и вернулся в Никозию, чтобы вручить ответ тамплиеров Амори де Лу-зиньяну. Это, похоже, несколько ожесточило отношение правителя Кипра к тамплиерам, и он запретил вести с ними любые финансовые дела, а 19 мая послал другого эмиссара, Болдуина, каноника кафедрального собора Никозии, с угрожающим посланием, в котором говорилось, что, если тамплиеры не подчинятся приказу правителя, он сделает все, чтобы им вынесли смертные приговоры и вообще стерли орден с лица земли. Однако тамплиеры предложили отложить решение этого вопроса до сентября, а пока что послать галеру с письмами от обеих сторон папе римскому и дождаться от него ответа. Амори не пожелал принять это предложение и предпринял еще одну попытку заставить тамплиеров подчиниться приказу, на этот раз послав Андреа Тартарола, каноника из Фамагусты. Тот встретился с руководителями ордена, в том числе маршалом и командующим легкой пехотой, в замке Ниссо, который находился примерно в пяти лье от Никозии и принадлежал Раймону Висконту, местному сеньору. Здесь было проведено собрание и 24 мая заключено соглашение. Через три дня Эме д'Озелье вместе с другими представителями тамплиеров предстал перед Амори де Лузиньяном в Никозии. Затем тамплиеры зачитали публичное заявление перед собранием духовенства и мирян; заявление переводил на французский каноник Болдуин, чтобы поняли все присутствующие. Болдуин подтвердил, что все тамплиеры являются добрыми христианами и всегда мужественно сражались за христианскую веру, особенно в битве у замка Сафед, а также во многих других местах. Затем предводители тамплиеров вместе с двумя сержантами из числа братьев-служителей, желая подкрепить свое заявление, принесли присягу от имени всех братьев, пребывающих на Кипре и насчитывающих 83 рыцаря и 35 служителей ордена.

Между тем правитель острова тайно послал в Лима-сол отряд рыцарей и пеших солдат, а сам в ночь на 28 мая провел собрание, на котором присутствовали представители духовенства, рыцарей и простого народа, и зачитал папские письма с сообщениями о судебном расследовании во Франции и перечислением статей обвинения по адресу тамплиеров. На следующий день его чиновники начали опись имущества тамплиеров в Никозии, хотя тамплиеры успели тайно переправить большую его часть в Лимасол. Аналогичные акции имели место и в приорствах тамплиеров в Пафосе и Фамагусте. Эме д'Озелье покинул Никозию и с большей частью своих людей вернулся в Лимасол, а 29 мая взял в руки оружие, готовый драться. Однако Амори, по всей видимости, успел перехитрить его, ибо тамплиеры были застигнуты врасплох и осаждены в Лимасоле отрядом Амори, а 1 июня, в субботу, сдались. Была проведена обычная опись имущества, реквизировано оружие и запасы продовольствия. Общая сумма обнаруженных денег достигла 120 000 серебряных безантов, однако совершенно очевидно, что куда более крупные суммы были спрятаны в потайных местах. Часть тамплиеров под предводительством маршала была арестована и содержалась в замке Хирокития, а остальные под началом командора ордена отосланы в Йермасойю. Однако руководители тамплиеров будто бы организовали заговор и попытались бежать на боевой галере из Генуи, и, как следствие того, маршал, командор, знаменщик, командир пехоты, казначей и комендант Апулии были доставлены в замок Лефкара, где им, видимо, была обеспечена лучшая охрана.

Затем последовал длительный перерыв — никаких судебных слушаний на Кипре до мая 1310 г. не проводилось. Возможно, два папских представителя, Бартоломео, настоятель монастыря Але, и Томас, старший настоятель собора Сан-Джованни в Риети, прибыли туда лишь весной этого года. Совместно с епископами Лимасола и Фамагусты 1 мая они выслушали показания первых свидетелей; выступил всего 21 свидетель, слушания продолжались 5 дней. Никто из этих свидетелей тамплиером не был: 16 из них были рыцарями (включая Филиппа д'Ибелена, сенешаля королевства, и Рено де Суассона, маршала), двое — священниками и трое — горожанами104. Имея в виду чрезвычайную политическую активность тамплиеров в последние два десятилетия, вполне можно было ожидать, что, по крайней мере, иные из этих свидетелей накопили на орден достаточно обид, которые и выльются в злобные наветы, но этого не произошло. Кое-кто говорил о секретности, окружавшей прием в орден, — секретности, уже самой по себе достаточно подозрительной, — или же припомнил слухи насчет того, что тамплиеры клянутся приумножать богатства ордена любым подходящим для этого способом, однако никаких особенно враждебных нападок не последовало. Многие, напротив, выступали с весьма благоприятными для ордена показаниями. Рено де Суассон «видел их в церквах и во время церковных служб, и они проявляли истинную преданность вере». Эгю де Бессан, человек известный, крупный феодал, сторонник короля Генриха II105, сказал, что ничего не знает об этих обвинениях по адресу ордена, но клянется «спасением своей души, что ему известно (о тамплиерах) только хорошее». Жак де Плани, рыцарь, присутствовавший при падении Акра в 1291 г., показал, что видел тогда множество тамплиеров, проливавших кровь за христианскую веру, и самого Гий-ома Боже, тогдашнего великого магистра, который погиб, сражаясь с оружием в руках, в отличие от многих других рыцарей, бежавших с поля боя. Он заявил, что тамплиеры — «добропорядочные христиане, точно такие же, как и все прочие верующие, насколько он мог наблюдать и судить сам».

Двое рыцарей, Пьер Исаи и Раймон де Бенто, были среди тех, кто охранял тамплиеров в течение двух лет после того, как они сдались. Пьер Исан видел одного молодого тамплиера, который был тяжело болен и без конца брал в руки крест с изображением Христа и говорил: «Ты истинный Бог и Сын Божий, о, мой Спаситель и Создатель, на Тебя единого уповаю, помоги мне, спаси меня и других моих братьев в это трудное время». И говоря это, он «осенял себя Святым крестом». Раймон де Бенто видел, как тамплиеры сражались с сарацинами — не хуже или даже лучше других христиан — и как они почитали Святой крест в Сирии и на Кипре. Однако же, когда Амори де Лузиньян послал его стеречь тамплиеров в замке Хирокития, он из-за того, что сообщалось в письмах папы, был весьма против них предубежден и не хотел даже вместе с ними ходить к мессе или заниматься чем-либо еще, но избегал их общества, как только мог. Однако там не было другого священника, который мог бы как следует отслужить мессу, и однажды он, Раймон де Бенто, присоединился к тамплиерам во время церковной службы, но когда священник совершал таинство у алтаря, ему (Раймону) явился Святой Дух, огромный и белый как снег. Он никому не об этом не сказал, но потом сходил к священнику и попросил показать ему те облатки, которыми тот пользовался во время таинства, и увидел, что все они меньше, чем турский грош. И тогда он понял: Господь явил ему чудо, чтобы развеять его предубеждения против тамплиеров, и с тех пор он стал вместе с ними ходить и к мессе, и к трапезе.

В период между 5 и 21 мая происходили допросы самих тамплиеров. Сохранилось 76 протоколов с показаниями, отражающими тот факт, что больше всего среди арестованных было именно воинов, чего на Кипре и следовало ожидать. По крайней мере 38 из них были рыцари, а всего лишь один священник и один кузнец — из 23, назвавшихся служителями ордена, — имели профессию вполне мирную106. Ничто в этих свидетельских показаниях не дает оснований предполагать, что орден здесь, на передовой линии защиты христианства, пополнялся за счет людей, мечтавших о сытой и спокойной жизни, что является признаком упадка любого монашеского ордена. Свидетели состояли в рядах тамплиеров от 3 до 43 лет, но ни один не пожелал признаться, что виновен в предъявленных ордену преступлениях. Эме д'Озелье настаивал, что орден «никогда не совершал никаких ошибок или преступлений». 1-4 июня выступила еще одна группа свидетелей — 35 человек, не являвшихся членами ордена, однако подтвердивших его невиновность. Это были представители самых различных социальных групп — священники, каноники, клирики, монахи, рыцари и горожане, — однако ни один из них не поведал суду ничего, что можно было бы поставить тамплиерам в вину. Многие из них знали членов ордена много лет и ничего дурного не заметили: тамплиеры всегда отмечали все святые праздники и отправляли все святые таинства как полагается и жертвовали огромные суммы в виде милостыни как хлебом и мясом, так и деньгами; они также создавали и обслуживали госпитали, и многих из них обезглавили сарацины, ибо они не пожелали отречься от Христа. Пероциус, горожанин из Фамагусты, сказал, что не верит в десятую статью обвинений, т. е. в поношение тамплиерами распятия, потому что видел одного священника-тамплиера в Никозии, который с крестом в руке изгонял демонов из тела женщины, пришедшей к нему из Монтаро.

Однако судебное расследование было драматическим образом прервано вечером 5 июня, в пятницу, когда обнаружили изуродованное тело Амори де Лузиньяна. Его задушили и бросили под лестницу собственного дома в Никозии. Нет четких доказательств, что за это могли быть ответственны агенты короля Генриха II, но, так или иначе, именно это событие проложило путь к реставрации его власти в августе 1310 г.108. Новый режим вряд ли мог оказаться благоприятным для тамплиеров, однако нет явной связи между возвращением на престол Генриха II и папскими письмами, разосланными в августе 1311 г., в которых Климент V требовал начать новое следствие по делу тамплиеров с применением пыток109. Климент был явно недоволен результатами расследования, проведенного в мае-июне 1310 г., и велел Пьеру де ла Плен-Кассань, епископу Ро-деза и папскому легату на Востоке, действовать рука об руку с инквизицией110. Ничего не известно об этих новых расследованиях, однако хронист Франческо Амади примерно в 1316 г. записал, что Эме д'Озелье, маршал, и многие другие тамплиеры, умерли в донжоне замка Кериния111. Маршала, возможно, бросили туда по подозрению в причастности к заговору против короля в июне 1311 г.112, однако присутствие там же других тамплиеров заставляет предположить, что новое расследование было вообще направлено против рыцарей-тамплиеров, вне зависимости от участия их в заговоре против Генриха II.

Процесс тамплиеров за пределами Франции ясно указывает на ограниченность возможностей как французского двора, так и папы и подчеркивает значительные сдвиги в Европе времен развитого средневековья. Христианский мир распадался на группу совершенно отдельных политических единиц, и даже самые могущественные из этих единиц сталкивались с существенными трудностями в распространении своего влияния на то, что лежало вне сферы их власти. В более узком смысле процесс тамплиеров явственно продемонстрировал слабость доказательств и зависимость от применения пытки в стремлении добиться окончательного приговора ордену, и именно это должно составлять важную часть любой дискуссии о справедливости обвинений, которые были выдвинуты против тамплиеров французским королем.


назад далее