неубедительно объяснил тем, что все они
поклялись подчиняться вышестоящим лицам еще при вступлении в орден, а отказ от
подчинения обязательно повлек бы за собой тяжкое наказание. Он и сам заставлял
отрекаться тех, кого принимал в орден, хотя его сильно мучила совесть, в том
числе и потому, что во время приема часто совершался грех симонии — приору
дарились деньги или какое-либо имущество. Однако он назвал четырех
рыцарей, которых не принуждали к непотребствам, потому что они были из
благородных и могущественных семей. Он видел и слышал также многое другое из
того, что творилось в ордене, и это потрясло его до глубины души. По его
словам, брат Жан Годель де Тур вместе с «некими Другими глупыми служителями»
мочился на основание Деревянного креста на кладбище приорства Бало. Гуго де
Нарсак, посчитав это вопиющим невежеством и неуважением к святыне, отругал их,
сказав, что помочиться можно и в другом месте. Но ему ответили, что это не его
дело. Он также слышал о скандальном поведении Жака де Moле — от тех братьев,
что возвращались из заморских стран, хотя имен их припомнить не может. Ему
рассказывали, что де Моле находился в гомосексуальной связи со своим
камердинером Жоржем, «которого очень любил», и этот Жорж внезапно утонул, что,
как полагал Гуго де Нарсак, было карой Господней за грех содомии, весьма
распространенный среди руководителей ордена, особенно в заморских странах.
Затем в своих показаниях он вновь вернулся к отречению от Бога, которое, как
ему пояснил тот приор, что принимал его в орден, и было причиной постоянного
обогащения ордена. Он прекрасно понимал, что все это дело рук великого магистра
и прочих высоких лиц, ибо, по его словам, Моле и многие другие отпускали грехи
мирянам в случае их неповиновения ордену, а Жак де Моле к тому же, принимая в
орден новичков, целовал их не только в губы, но и в обнаженные части тела — в
пупок и пониже спины. Он был уверен, что все это творится в ордене давным-давно
и началось на его заморских территориях, очевидно из-за контактов с
сарацинами, особенно тесных во времена другого великого магистра, Гийома де
Боже, у которого имелось даже несколько сарацин на содержании".
Третьим свидетелем был Бертран Гаек, служитель ордена из
диоцеза Родеза. Он давал показания 22 мая 1311 г., и они представляют собой
любопытную мешанину из ереси и воинствующего христианства. Оказывается, Бертран
Гаек вступил в орден, оставшись без денег во время паломничества в Святую
Землю. После обычного приема в орден в Сидоне, приор велел ему отречься от
Христа, а когда Бертран отказался, пригрозил убить его. И тут вдруг прозвучал
сигнл «К оружию!», ибо на них напали сарацины; приор, трое присутствовавших на
церемонии братьев и сам Бертран бросились на защиту христианской веры, перебив
при этом десятка два сарацин. Однако, до того как они выбежали из часовни,
Бертрана успели заставить поклясться, что он никому не расскажет об отречении
от Господа. После боя он спросил, зачем все это было устроено, и приор сказал,
что его просто испытывали и это всего лишь шутка
назад
далее