Арнольд находился в свите тамплиеров и выполнял необходимые работы, когда участники похода располагались лагерем. Великий магистр Эверар то и дело подзывал к себе Грегуара, когда нуждался в его услугах.
Арнольд больше не видел королеву так близко, как это было в церкви Сен-Дени. Он видел только три повозки в королевской свите, украшенные буквой «Е» с витиеватым орнаментом. Может быть, в одной из них мелькнет ее ярко-красное шелковое платье? А диадема, украшенная изумрудами? Совершенно ясно, что королева на Востоке должна была олицетворять Францию.
Как-то вечером, когда полководцы собрались в палатке магистра Эверара, которую с поспешностью раскинули Грегуар и Арнольд, очаг долго не разгорался. Дрова намокли от дождя, они потрескивали над затухающим огнем. Арнольд разложил вокруг костра подушки и шкуры, потому что в палатку пришла королева и села у огня. Движением руки она ответила на его низкий поклон. Арнольд старательно ворошил кочергой в едва тлеющих поленьях и, кашляя, пытался их разжечь. Развести большой жаркий костер никак не удавалось, из чадящей кучи дров струился лишь пар, тепла они не давали, и королева не могла согреться.
Арнольд украдкой взглянул на нее.
Королева была по-прежнему прекрасна, хотя в воспоминаниях он представлял ее по-иному. Щеки ее впали и побледнели, но изумрудные глаза от этого стали еще больше.
— У меня замерзли ноги! — пожаловалась она. Дрожа от холода, королева сняла башмаки и поднесла их к огню. Арнольд взял овечью шкуру с палаточного шеста. Стоя на коленях, с опущенными глазами, он протянул шкуру королеве.
В палатку вошел король Людовик вместе со своим секретарем. За ним следовали магистр Эверар, маршал тамплиеров и несколько рыцарей из королевской свиты. Отвесив поклоны королеве, они со вздохами опустились на подушки. Взгляды их жадно устремились на котел с вином, который Грегуар поставил на огонь. Затем горячее вино с пряностями оживило их и согрело им кровь, и король медленно начал разговор:
— Мы находимся на возвышенности, принадлежащей грекам, и сегодня нам нечего бояться нападения. Ведь не может же император Мануил быть столь дерзким, чтобы допустить турок на свою землю, откуда они начнут вредить нам.
— И все же мне не нравится, сир, что два немецких войска идут отдельно друг от друга, — возразил магистр Эверар. — К тому же, путь вдоль побережья, избранный епископом Фрайзингенским, весьма опасен. Я знаю по Пиренеям, что в это время года горные ручьи превращаются в ревущие водопады. А реки, берущие начало в горах Малой Азии, гораздо опаснее и несут с собой много ила.
Магистр еще продолжал говорить, когда Арнольд увидел подъехавшего всадника. Он тяжело слез с коня перед палаткой.
— Где король? — закричал он, задыхаясь. — Ради Бога, сир!
Король вскочил с места, ввел чужого рыцаря в палатку и усадил на подушки. Человек был в полном изнеможении. На лице у него запеклась кровь, она залила и его доспехи.
— Выпейте, мой друг, — настойчиво сказал король, протянув ему кубок, — это придаст вам сил.
назад далее