На следующий день Жакоб и Эрек ехали через тот самый лес, в котором много лет назад на каменотеса Пьера напали разбойники, ограбив и тяжело ранив его. Друзья приехали в тот самый монастырь, куда Эсташ привез умирающего Пьера. Лицо Жакоба страшно побледнело. Пока лошади пили воду из ручья, текущего через монастырь, он осмотрелся. В те годы здесь еще не было такого количества зданий.
— Здесь, — сказал Жакоб обескровленным ртом, — моего предка исцелил чудотворец — аббат Бернар. Затем мой предок поехал в Святую Землю вместе с тамплиерами, Эрек.
— Я не ослышался? — спросил какой-то монах, проходивший мимо. — Что ты сказал? Кого исцелил наш аббат Бернар?
— Пьера, лионского каменотеса. Он был моим предком и отправился в Иерусалим вместе с первыми девятью тамплиерами.
Монах тяжело вздохнул:
— Сколько же крови пролилось за прошедшие с тех пор двести лет! И сегодня тамплиеры не даром носят красный крест, я имею в виду пытки, которым их подвергают, — он вытер глаза рукавом рясы. — С кем ты едешь?
— С тем, кто крадет тамплиерское добро! — ответил Эрек вместо Жакоба голосом, полным ненависти. Но монах успокоил его, положив руку ему на плечо.
— Что с того, дорогой друг, что воры присваивают мирские богатства ордена? Все равно они не смогут отнять у тамплиеров их тайну.
— Я собираюсь в Париж! — сказал Жакоб, всхлипывая. — Я хочу видеть Великого магистра, который приходится мне крестным отцом.
— Инквизитор пообещал Великому магистру простить весь его орден, — прошептал монах в лицо Жакобу, — если только он признает тамплиеров виновными во всем, в чем их обвиняют. Если же он не признается, то не сможет спасти от пыток своих братьев, а орден будет распущен. И еще кое-что я должен тебе сообщить: король посетил Великого магистра в тюрьме и пытался уговорить его совершить побег.
— Как некрасиво со стороны короля!
— Король надеялся, что таким образом орден сможет расстаться со своим Великим магистром. Если Великий магистр бросит орден на произвол судьбы, то орден можно будет распустить.
— До чего же скверно!
— Протокол признаний, данных монахами под пытками, уже достиг тридцати локтей в длину. Одна лишь длина этих протоколов должна доказывать вину ордена, а этот вздор все равно никто не станет читать. Но что стоит признание, сделанное под пытками!
Слова монаха не давали покоя мальчикам всю ночь, словно, оказавшись в стенах монастыря, они мгновенно попали в самую гущу этих ужасных событий. Действительность внезапно приблизилась к ним, слухи превращались в факты. Невыспавшиеся, дрожащие от холода и волнения, на следующее утро сели они на повозку мельника. Мельник поехал по дороге, ведущей к Вандевру.
Дорога довольно круто стала взбираться в гору. Изо рта мула шел пар. Большие снежные хлопья, падавшие все гуще, мгновенно таяли на его шкуре. На вершине холма дул сильный ветер. Там снежинки были мелкие и твердые и таяли уже не так быстро. Они упрямо застревали в складках одежды; вскоре снег лежал у путников и в рукавах, и в волосах, и за воротниками.
Хорошо позавтракавший, мельник в тот день вообще не думал о еде; он, не останавливаясь, ехал по словно вымершему Вандевру. Он не поворачивался в сторону мальчиков и потому не видел, что их волнение возрастало по мере того, как они удалялись от Вандевра. Когда же появится этот козий хлев? Не пропустит ли его мельник? Прищурившись, они старательно вглядывались в снежную пелену.
Затем мальчики увидели ряд наклонившихся от ветра деревьев, под которыми ютилась какая-то приземистая постройка.
Хлев! Его окружала небольшая каменная стена, деревянная калитка была открыта.
Мельник поднял руку, подав мальчикам знак остановиться. Он сполз с лошади и надолго исчез в хлеву. Жакоб и Эрек молча прижались друг к другу и пристально смотрели на следы мельника в снегу.
Мельник вернулся с каким-то невзрачным человеком.
— Эй, ты там! — закричал он Эреку. — Поставь лошадь и мула с повозкой в стойло и оставайся там, пока я не вернусь. А чтобы ты не думал, что можешь тем временем сбежать, обокрав меня, я беру твоего друга в заложники. Понял?
Мельник достал из сумки, привязанной к седлу, документы, которые передал ему человек, встретившийся с ним этой ночью у постоялого двора; мальчики знали, что теперь где-то за этим сугробом он должен их заверить украденной печатью. И уж тогда мельница окончательно станет принадлежать ему!
назад далее