— Это я тебе обещаю, — сказал Мигель и ушел.
Деодат, однако, мысленно не отпускал его. «Мигель, — думал он, — если мне действительно суждено обрести заново силу рук, я клянусь, что применю ее на пути пилигримов в Сантьяго!» — и, пока друг еще не успел далеко уйти, Деодат повторил:
— Я клянусь!
Монахи заботливо ухаживали за Деодатом. Вскоре он был уже в состоянии сидеть. Они подложили ему под спину подушку, и теперь он мог полностью обозревать крестовый ход и сад. В основном его интересовали искусно обтесанные навершия колонн внутри крестового хода, где были изображены скульптурные фризы. Там Иаков пас овец Лавана, чтобы заслужить прекрасную Рахиль. Можно было увидеть и Каина, убивавшего брата своего Авеля.
Еще через две недели у Деодата уже не подкашивались ноги, когда монахи просили его встать. Шаг за шагом он начал ходить.
Повязки на руке и плече Деодата становились все тоньше, наконец он начал двигать рукой, прежде беспомощно свисавшей как плеть. Он сжимал руку в кулак и поднимал булыжники — все тяжелее, все выше. Он нашел жердь и тренировал на ней кисть. Потом он вбил жердь в землю и пытался согнуть ее. Деодату пришло на ум исследовать конюшни и посмотреть, не найдется ли там работа, которую он мог бы выполнять. Однажды больной рукой он почистил скребницей лошадь. Так постепенно Деодат восстанавливая свои силы. Когда у него перестало свисать раненое плечо, он стал таким же крепким молодым человеком, каким был прежде.
В конюшне, кроме лошадей, стояли и пять мулов, у которых на лбу был выжжен тамплиерский крест.
— Куда их отправляют? — поинтересовался Деодат.
— Их отправляют в Лавлане, — ответил один из монахов, работавших на конюшне. — Мы отдадим их в дорогу тому, кто пойдет в Сантьяго.
— Когда же они отправятся? — спросил Деодат учащенно бьющимся сердцем.
— Через две недели, — сказал монах-конюший и добавил со вздохом: — Если все будет хорошо, ведь эти — сущие черти.
На следующий день Деодат начал ухаживать за мулами; вскоре он так хорошо изучил своенравных животных, что легко справлялся со всеми их капризами, а мулы покорно подчинялись Деодату.
По вечерам же у Деодата так болело плечо, что он подолгу ворочался в постели, безуспешно выискивая удобную позу, чтобы унять боль.
Однажды он привел мулов на огороженный выгон, и, когда они подняли там вихрь сухих листьев, Деодат заметил, что наступила осень.
В этот вечер он связал в узелок те немногие пожитки, которые удалось ему собрать за время болезни, и стал ожидать Мигеля.
назад далее