В Лионе юноши зашли к Лене и Франсису, и Деодат познакомился со своими кузенами: ровесником Жоффруа, унаследовавшим от отца рыжие вихры, и шестилетним Жереком, который при Деодате не вымолвил ни слова. Но на следующее утро он вышел со своим старшим братом к причалу провожать кузена и помахал ему на прощание, когда появился корабль, готовый принять пилигримов на свой борт.

И вот перед ними раскинулось то серое блестящее зеркало, при виде которого за прошедшие сто двадцать лет столько сердец крестоносцев переполняла радость, — море. Впервые в жизни юноши испытали чувство свободы, приносящее людям счастье.

Юные пилигримы еще более укрепились в своих радостных ожиданиях, когда в Марселе они встретили бравого капитана, чей парусник, скрипя снастями, вышел в открытое море. Деодату никак не верилось, что берег, очертания которого то и дело вырисовывались на востоке, был все еще итальянским полуостровом.

На десятый день путешествия корабль внезапно подвернул на юг, взяв курс в сторону египетского побережья. Паломники оказались сбиты с толку: они ожидали уже на следующий день увидеть сирийский берег, куда так стремились! Вскоре их озадаченность сменили недоверие и гнев.

— Эй! — закричали они хозяину корабля, — что это тебе взбрело в голову, почему ты свернул к устью Нила? Ты, наверное, хочешь продать нас мамелюкам?

И они стали замахиваться на него посохами.

— Послушайте меня! — воскликнул капитан, воздев покаянно руки. — Это не моя вина, так приказал папа нам, мореплавателям. Он желает, чтобы все паломники и крестоносцы» хотят они этого или нет, доставлялись к нильскому рукаву, Танису. Там находится ключевая египетская крепость Дамьетта. Ее нужно захватить. Император Фридрих также дал свое согласие участвовать в ее осаде. Он приведет с собой немецких и итальянских рыцарей.

— При чем тут Дамьетта? — стали кричать паломники, перебивая друг друга.

— Тот, у кого окажется в руках Дамьетта, будет обладать Каиром, этим злейшим врагом Иерусалима.

Парусник приплыл на Танис. На берегах, раскинувшихся далеко друг от друга, юноши увидели первые палатки европейских лучников, несших охрану этого устья. Гребцы по команде ускорили ход. С берегов послышались возгласы лучников «хей-хо», которыми они приветствовали прибывших европейцев. Лучники показывали вверх по реке, поднимая одну руку, как мачту, а другой изображая парус.

Матросы понимали язык их жестов: флот крестоносцев, вышедший из Каструм Перегринорум, был уже вблизи Дамьетты. Деодат с напряжением смотрел вперед. Как только солнце погрузилось в красный туман Ливийской пустыни, он громко воскликнул: «Там! Там!» — указывая Антуану на поднимающийся вдали целый лес рей.

В Деодате боролись радость и страх: там, за этими реями, он видел массивные стены Дамьетты, у которых его дед выполнял подневольные работы, будучи рабом, и откуда он бежал в Европу. Какая же судьба ждет здесь его — Деодата? Покинут ли они с Антуаном эту незнакомую землю целыми и невредимыми? Он увидел две башни, запиравшие реку перед городским портом на тяжелую железную цепь; лишь когда ее поднимали над водой, путь был свободен. Парусник встал на якорь посреди реки, к нему подплыли лодки. Не говоря ни слова, в смущении паломники высаживались с корабля и с короткой молитвой ступали на ненавистный египетский берег, ощущая под ногами твердую как камень илистую почву.

Они разбили палатки, но у большинства пилигримов жажда деятельности, пригнавшая их на Восток, иссякла. Ведь эта земля не была Святой Землей, ради защиты которой они без промедления отдали бы жизнь.


назад далее
Навигация