Филипп тяжело вздохнул, а Арнольд, не шелохнувшись, ждал ответа.

— Я… — начал было отвечать младший брат сдавленным голосом, но опять замолчал. И все же он собрался с духом и сказал: — Я останусь здесь.

Уже на следующее утро Арнольд явился в лионский дом тамплиеров. Он передал комтуру истлевшую, потемневшую бумагу, на которой почти ничего невозможно было разобрать, — письмо господина де Пайена, врученное Арнольду двадцать два года назад. Во всех опасностях крестового похода Арнольд носил письмо на груди. Печать еще можно было с трудом рассмотреть. Когда комтур узнал ее, он любезно пригласил каменотеса вступить в орден и немедленно послал его вместе с другими молодыми людьми в горы, где тамплиеры имели уединенный дом. Здесь воспитанники ордена приучались к железной дисциплине, на которой были основаны все успехи ордена.

В период обучения все мысли о тайне ларцов отступили в душе Арнольда на задний план. Он все больше и больше проникался мыслью, что сначала ему нужно еще созреть, чтобы постичь эту тайну. Чем возвышеннее была тайна, тем более высокой должна стать степень этой зрелости.

Клервоские монахи занесли в свой календарь новейшие известия с Востока:

Окончание регентства королевы-матери Мелисанды в Иерусалиме.

Правление Бодуэна III.

Война между Бодуэном III и его матерью.

В лето господне 1152.

Посланник с Востока передал эту весть Великому магистру Эверару де Барру, вот уже два года сложившего с себя свои полномочия с тем, чтобы окончить жизнь в Клерво. Пока в его теле, измученном военным ремеслом, еще сохранялась жизнь, он желал находиться поблизости от Бернара Клервоского и умереть рядом с ним и его любовью. Но аббат сам уже был при смерти. Он больше не мог вставать с постели без посторонней помощи, монахи носили его на молитвы. По ночам у аббата почти всегда была бессонница, он стонал, ворочаясь на соломе. Мысли и воспоминания, пугающиеся дневного света, мучили его во тьме, а картины потерпевшего поражение крестового похода заставляли содрогаться. Сколько мужества и героизма было проявлено для защиты Святой Земли, чтобы на ней мог впоследствии возникнуть Новый Иерусалим — преображение земной природы! Полный горечи, он спрашивал себя, действительно ли сегодняшний Иерусалим когда-нибудь сможет стать средоточием лучшего мира?

Этот Иерусалим был слаб, правители его погрязли в междоусобицах. Бернар повернул лицо к окошечку, за которым брезжил рассвет. Больной ощущал себя всеми покинутым. Он с нетерпением ожидал господина де Монбара, своего брата по матери. Когда стало светло, он позвал к себе писца и продиктовал ему следующие строки:

«Господину Андре де Монбару, сенешалю ордена тамплиеров иерусалимских.

Письма, которые Вы мне написали, я получил, будучи прикованным к постели, но, преисполненный страстного стремления, я прочел их и с жадностью перечитал еще несколько раз. Но насколько же более страстно я желаю видеть Вас!

Вы также хотите меня видеть и ждете лишь моих указаний, что Вам для этого следует сделать


назад далее
Навигация