— Понимаю, — сказал архитектор, — но на меня здесь работают и другие люди, нарушившие обет молчания. Для меня обет ничего не значит.

Рене покачал головой, а Мария, покраснев, опустила глаза. Они ведь были осуждены на молчание и не могли самовольно отказаться от обета.

— Понимаю, — снова сказал архитектор и посмотрел на обоих с сочувствием. — Подожди меня здесь, — попросил он Рене, — твою жену я отведу к другим женщинам, готовящим еду для паломников и нищих. Там может понадобиться помощь.

Он позвал Марию вниз, за пределы строительной площадки. Рядом с котлами там стояли длинные столы. На них громоздились репа и капуста, которые, казалось, только и ждали того, чтобы из них приготовили обед. Женщины, собравшиеся здесь, увлеченно болтали между собой. Архитектор указал на Марию и сказал:

— Она немая!

— Нам все равно! — закричали женщины. — У нас найдется работа и для немых. Так даже лучше, она будет работать руками, а не языком.

Они дали Марии в руки нож и показали ей ее работу. В час полуденного колокольного звона, когда нищим и паломникам раздавали еду из котлов, ее получили и Рене с Марией.

По окончании рабочего дня все, кто работал на строительстве собора, собрались у входа в пещеру Черной Мадонны. У некоторых были бурдюки для воды. Зажглись факелы, и паломники, нищие и рабочие двинулись в пещеру.

Глубоко в пещере коридор расширялся вокруг колодца. Те, у кого были бурдюки, наполнили их водой. Другие только смочили пальцы и провели ими по больным местам своего тела. Рене окунул руку в колодец и провел ею по своему рту и рту Марии. Высоко над колодезной дырой в стенной нише находилось изображение Черной Мадонны, почитавшейся в этой местности еще в дохристианскую эпоху. Это было изображение женщины, которая скоро родит.

Вместе с нищими и паломниками Рене и Мария провели всю ночь в пещере. Они закутались в плащи и почти не спали, несмотря на усталость. В эту ночь они поняли, что они такие же нищие, как и остальные. Попрошайничать же им было запрещено.

Но голодать им не приходилось, так как общая работа на огромном строительстве сделала все сердца восприимчивыми к бедам других. Все дни проходили одинаково, и ночи в пещере не отличались одна от другой. Так, постепенно, Рене и Мария теряли ощущение времени и уже не могли сказать, сколько прошло с тех пор, как они приехали в Шартр вместе с английскими тамплиерами. Однажды на строительную площадку со своим подмастерьем пришел мастер, которого Рене там еще не видел; это был бородатый широкоплечий человек. Его радостно принял главный архитектор собора.

— Назад из Парижа? — закричал архитектор. — А мы уже думали, что ты упал в Сену, а твоя жена боялась, что ты там нашел себе другую!

Они радостно хлопали друг друга по плечам и смеялись.

Рене, стоявший немного поодаль, прислушался к их разговору и отвернулся, испытав внезапный ужас — этот человек был Андре! Известно ли ему, что Филиппа уже нет в живых и кто виноват в его гибели? Рене стоял как парализованный. Словно издалека, он услышал голос архитектора:


назад далее
Навигация