Вечернее солнце бросало огненные отблески на серебристые подвески коней. Вскоре сгустился туман, и с трудом можно было различать лес и лужайки.

Эдюс подъехал на своем коне к Эсташу.

— Разве можно держаться за такого малыша, каменотес? — обратился он к Пьеру. — Ты можешь пересесть на моего коня.

— Он крепко за меня держится! — возразил Эсташ. И подумал, что у него впервые в жизни есть тайна, которую нужно скрывать от Эдюса. За годы их дружбы такого еще не случалось. Эсташу казалось, что он совершает измену, омрачавшую их дружбу. Поэтому он робко добавил:

— Если Пьер хочет, он может проехать какую-то часть пути вместе с тобой. Тогда он тебе расскажет, как на него напали разбойники.

Когда Пьер сел позади Эдюса, Эсташ предался мечтам, тихо повторяя слово «Иерусалим» и наслаждаясь его звучанием. Только когда они выехали на широкую дорогу, он догнал всех остальных.

Темнота сгущалась, и рыцари остановились, чтобы зажечь факелы. Теперь Пьер сидел на коне Эсташа. Скоро графам предстояло разделиться на несколько групп. Уже виднелся перекресток дорог, где пути рыцарей расходились.

Одни из них ехали на север вместе с господином де Сент-Омером; господин де Пайен следовал в западном направлении; а господин де Монбар, который хотел взять каменотеса к себе в замок, отправился на юг. Каждый рыцарь видел факелы товарищей, исчезающие в вечернем воздухе. Из густеющих сумерек доносились крики прощания: «Через месяц в Лионе! До скорой встречи в Лионе!»

Эсташ улыбался во тьме: Лион? Нет, он думал о городе куда более далеком, чем Лион! Он видел себя на корабле посреди моря и в святом городе Иерусалиме. Пьер же вспоминал свой родной город Лион, где была его мастерская и где жила Сюзанна с их маленьким сыном.


назад далее
Навигация