Оруженосцы наблюдали за господами, открыв рты. Манеры адъютанта им не понравились. А вдруг и король ведет себя так же? Качая головами, они вернулись к лошадям и продолжили чистить их скребницами. И тут Пьер взял Эсташа за руку и сказал:
— Пойдем со мной. Я каменотес и хочу посмотреть, как здесь на Востоке укладывают камни при постройке башен и стен.
Иерусалим стоит на нескольких холмах, разделенных впадиной, идущей с севера на юг. Он возвышается над долинами, окружающими его с востока, юга и запада. Мощная стена с бесчисленными башнями опоясывает все части города.
Пьер и Эсташ видели с этой стены далеко простирающуюся холмистую местность, где паслись на скудной траве овцы и верблюды, и крестьяне в белых головных платках работали на крошечных участках земли.
В пределах города Храмовая площадь возвышалась над низкими жилыми домами, как прямоугольный поднос. Со стены друзья увидели на этом подносе большой золотой шар и серебряный шар несколько меньших размеров, словно солнце и луна упали сюда с небес. Когда же они пришли на Храмовую площадь, шары оказались куполами. Золотой венчал такое великолепное здание, подобного которому невозможно было увидеть на Западе. В сине-зеленой роскоши красок он парил над площадью. Толпы людей стекались на площадь и расходились. Пьер узнал от какого-то молодого человека, что это была мечеть халифа Омара, превращенная христианами в церковь после Первого крестового похода. Христиане ее называли «Скальный храм».
— Я каменотес, — сказал Пьер этому человеку, — и тебе будет понятно, какое огромное впечатление производит на меня чудесная мозаика, которой украшаю здание. Она сверкает, словно сделана из драгоценных камней!
Тем временем рыцари пришли в Башню Давида. По небольшим лестницам адъютант привел их в сумрачный зал, куда из-за глубоких оконных ниш почти не проникал дневной свет. Адъютант постучал в тяжелую дверь и, как только она чуть-чуть приоткрылась, доложил о прибытии девяти господ, которых ожидали.
Дверь закрылась, но тут же под мощным толчком снова распахнулась, и король Иерусалимский радостно вошел в зал.
— Добро пожаловать, друзья! — воскликнул он и широко распростер руки.
Рыцари преклонили колени и в знак повиновения поцеловали ему руку. Он велел им подняться и сердечно обнял каждого в отдельности, так как со всеми находился в близком или отдаленном родстве.
Король был уже не молод. Его седая борода и волосы были подстрижены по-восточному. Зеленая шелковая рубаха опускалась поверх панталон чуть ли не до сандалий, украшенных кованым серебром. Он повел рыцарей в свои личные покои. Вошли слуги и поставили свечи. От света мрачные стены стали казаться уютными.
Король говорил не совсем о том, что волновало рыцарей, он рассказывал им о своей последней поездке к границам Иерусалимского королевства — или, как здесь было принято говорить, Франкского королевства в Сирии.
— Наше христианское королевство, — начал он, — состоит из графств и княжеств
назад далее