Но сосредоточиться, как он делал в Шартре, не получалось. Его отвлекали уже давно не слышанные шумы мастерской: возгласы подмастерьев, стук деревянных колес под глыбами, скрип лебедок, стук молотков, шипение в воде раскаленного железа. Сюда примешивались знакомые запахи каменной пыли, искр, высекаемых железом из камня, и древесного угля. Все это отвлекало Деодата, и мысли привели его назад в Шартр. Как далеко там продвинулось строительство собора? Построен ли поперечный неф? Сделаны ли кружала? Возводят ли фигуры на боковых порталах? А как дела у отца? Мать, наверное, печалится о сыне… Деодат внезапно обнаружил, что его охватила тоска по родине. Никакой сосредоточенности у него не получилось. Сражающиеся рыцари, которых он собрался изваять, еще не пришли в его воображение.

— Пойдем со мной! — велел мастер вечером, несмотря на то, что Деодат ничего не сделал. — Ты можешь у меня поесть и поспать.

На следующий день Деодат снова попытался углубиться в себя. Ему удалось отвлечься от шумов в строительном бараке. Но дым кузнечного горна напомнил ему о костре в Лавлане и о прекрасной девушке. Пот струился у него изо всех пор. Ему тяжело было в этой мастерской, он стремился на воздух, только на воздух! Мастер молча наблюдал за ним. Деодату хотелось выгнать его из мастерской дубиной, которая валялась под ногами и тоже мешала самопогружению!

Целый день Деодат бродил по городу, разговаривал с паломниками, расспрашивал их и пробовал отвлечься, слушая их рассказы. Затем он снова собрался с мыслями, поднялся в строительный барак и сел на камень. Картина по-прежнему не появлялась перед его внутренним взором.

На следующий день было воскресенье, и строительный барак затих и опустел. Некоторое время Деодат слонялся между брошенными инструментами, потом спустился в городи сел около прекрасного фонтана.

Мимо проходили празднично одетые молодые люди, парочки шли под руку. В лице одной изящной девушки промелькнуло мимолетное сходство с той — погибшей на костре. Деодат не сводил с нее глаз. Стала бы девушка из Лавлане ходить такой пританцовывающей походкой, если бы осталась жива? Он вдруг понял, что никогда больше не поведет девушку под руку, как этот молодой человек. Перед ним все время возникало лицо приговоренной девушки — то не по-зимнему прекрасное лицо со светящимся взглядом.

Словно его что-то потянуло, Деодат соскочил с края фонтана и помчался вверх по лестнице, вырубленной в скале. Он нашел свой камень и любовно погладил руками его поверхность. Светящееся лицо девушки из Лавлане парило перед камнем.

И на следующее утро, когда Деодат снова стоял перед блеклым камнем, он увидел, как светится на нем лицо девушки.

— Мастер, я хочу вырезать на этом граните лицо девушки, которую я видел перед тем, как ее сожгли на костре — сказал Деодат.

Глаза мастера сузились.

— Ты знаешь наши правила, подмастерье! — отрезал он, и Деодат пристыженно потупил взгляд. Каменотес не имел права делать что-либо помимо того, что было ему предписано.


назад далее
Навигация