Повествование о несчастьях семьи Марзиак объясняет этот странный рассказ лишь частично. В разгаре дела епископа Памье сенешаль был смещен с должностей и судим за "нарушения своих обязанностей и различные злоупотребления"; король переусердствовал в приговоре, лишив Жискара и обоих его братьев всего их имущества. Обвиненный твердил о своей невиновности, и папа Климент ходатайствовал за него. Выступление Марзиака на процессе тамплиеров представляется более понятным, если учесть, что его собственное будущее зависело от возможного королевского прощения, которое он и получил в следующем году. Очевидно, что превратности судьбы заставили Гуго сменить удобную жизнь вечного студента на монашеское состояние, в котором он совершенно не преуспел. И то, что тамплиеры позволили ему уехать и что он никогда не сделал никаких разоблачений — даже на смертном одре, — указывает, как кажется, на то, что ему нечего было разоблачать...
Другое, "часто упоминаемое и малопонятное", свидетельство Рауля де Преля, нотариуса, имеет такое же простое объяснение. Нотариус, бывший другом Жерве де Бове, командора Лаона, поведал, что последний сказал ему, будто "есть некое малое собрание статутов его ордена, которое он покажет охотно, но другое, более секретное, он не позволит увидеть ни за что на свете". С одной стороны, речь идет о латинском уставе (узаконенном Собором в Труа), который существовал во многих экземплярах и в общем был известен; с другой стороны, о "Своде", или внутренних статутах ордена Храма, о которых не сообщалось никому вне ордена и которые находились только у бальи и главных командоров.
С 13 по 30 апреля добивались свидетельских показаний, — этим занялась и сама комиссия. 23 февраля последовало новое прошение от Пьера Булонского и его коллег, жаловавшихся на насилие и одновременно на лицемерные любезности, расточаемые защитникам: тем, кто подтвердит свои первоначальные показания, власти обещали жизнь, свободу, пожизненную ренту — речь шла о том, чтобы только покинуть полностью осужденный и погибший орден. 10 мая Рено де Провен и его компаньоны потребовали дать возможность немедленно переговорить с уполномоченными, которые приняли их в епископской часовне; четыре тамплиера явились с целью подать жалобу, поскольку архиепископ Сансский (Филипп де Мариньи) готовился судить как упорствующих еретиков большое число защитников ордена Храма. Архиепископ Нарбоннский возразил, что комиссия не рассматривает это дело;
Пьер Булонский упросил уполномоченных вмещаться или, по крайней мере, предоставить ему двух нотариусов для составления воззвания в Сане в качестве политического инструмента, так как, по его словам, не нашлось никого, кто пожелал бы взять это на себя.
Тамплиеры покинули капеллу, но тут же удалился и Жиль Эйслен, говоря, "что отправляется слушать или служить мессу"
назад далее