Проект Жака де Моле был не чем иным, как типичной формой войны на Средиземноморье, соurse; он был разъяснен Клименту устно Умбером Бланом, командором Оверни, и его другом Пьером де Лангром, марсельским судовладельцем. Папа не колеблясь принял план, увлекшись идеей войны, финансирующей сама себя, не требуя субсидий, которых для различных целей от него добивался каждый.
Из Бордо Климент обратился к командору Оверни и его компаньонам двумя буллами от 13 июня 1306 г., из которых вторая предоставляла тамплиерам долгожданную духовную привилегию:
Мы вам уступаем право избрать скромного священника в качестве исповедника, который сможет нашей властью давать полное отпущение грехов тем, кто принимает участие в вашем походе Тому же священнику мы уступаем власть отпускать грехи тем из людей, кто бы перевозил запрещенные товары в страны язычников, и освобождать их от приговора отлучения, который они навлекли бы на себя ввиду этого , если они будут вас сопровождать в вышеназванные страны и останутся там в соответствии с тем, как вам покажется добрым располагать ими.
С первых дней существования своего ордена тамплиеры, которых интересовала участь отлученных, разыскивали и собирали рыцарей, изгнанных из Церкви. Но Святой престол всегда отказывал им в высшей привилегии — даровать отпущение грехов отлученному, постучавшемуся в их дверь, при помощи своих капелланов. Эту-то привилегию и включил Климент в длинный список прав и исключительных привилегий ордена Храма: доказательство его уважения и доверия. Но не достаточно ли было этого, чтобы вызвать подозрение, даже зависть инквизиции? Нет ли серьезной причинной связи с тем, что высшая привилегия, предоставленная тамплиерам, оказалась и последней?
В течение 1306 г. Гийом Ногаре сблизился с доминиканцами, и особенно — с верховным инквизитором, Гийомом Парижским, который стал исповедником короля вместо другого доминиканца, Никола де Фреовиля, возвысившегося до багряных облачений кардинала. Ранее Гийом Парижский был исповедником детей Франции [королевских детей], за обучением которых он следил между 1299 и 1301 гг., и эту должность он уступил третьему доминиканцу, отцу Эмберу. В деле Бонифация VIII инквизитор и парижские доминиканцы присоединились к Филиппу, что доминиканцы юга сделать отказались. Гийом де Ногаре, которого считали жертвой, намеченной инквизицией, избежал — говорили, чудесным образом — анафемы; его правоверие никогда не ставилось под сомнение при его жизни, невзирая на посягательство, совершенное в Ананьи. Но его спасение целиком зависело от милости Филиппа, и он изо всех сил старался услужить королю. Союз, который мало-помалу оформился между Гийомом Парижским и Гийомом де Ногаре, был логичен, поскольку один завидовал духовным привилегиям ордена Храма, а второй желал обратить материальные средства ордена на пользу короне.
В течение лета финансы Филиппа Красивого настиг новый кризис
назад далее