Что касается проступков, связанных с сокрытием вины, то Устав предусматривал различные наказания в зависимости от ее тяжести. В качестве сокрытия квалифицировались следующие случаи:
умолчание о серьезном препятствии (брак, духовное звание, тяжелая болезнь) при поступлении в Орден;
выход ночью из обители иным путем, нежели через ворота;
утаивание вещей и предметов в ходе инспекции;
отсутствие в обители более двух ночей без получения на то разрешения;
уход из обители по злобе или в дурном настроении, если уносится с собой что-либо сверх своей обычной одежды, и отсутствие в течение более двух ночей;
сокрытие каких-либо чужих вещей в своей переметной сумке или в сундуке (ларе).
Когда прозвучал приговор об исключении, виновный должен был предстать перед капитулом обнаженным по пояс, облаченным только в подштанники и шоссы, с ремнем, висящим на шее. Преклонив колени, виновный принимал дисциплинарное наказание принесенным с собой ремнем. После этого председательствующий вручал ему «хартию об увольнении». Но исключенный брат не мог уйти куда угодно по собственному выбору. Он должен был вступить в монастырь более строгого Устава, Бенедиктинский или Августинский, чтобы там до конца жизни искупить свою вину. В любом случае он не мог направиться к госпитальерам из-за соглашения, существовавшего между двумя орденами. Если он пытался уклониться от наказания и если его ловили в течение сорока дней, то заковывали в железо и препровождали в надлежащий монастырь.
Должен был покинуть обитель и тот из братьев, кто на свою беду заболевал проказой или иной болезнью, несовместимой с жизнью в братстве, — например эпилепсией или «вздутием» (?).
Хотя ложь, произнесенная во время вступления в Орден, влекла за собой исключение, учитывались и смягчающие обстоятельства. Если рыцарь по неясным причинам желал скрыть свое благородное происхождение и становился братом-служителем, данный им обет оставался в силе, но ему выдавали белый плащ в знак уважения к его рыцарскому достоинству. Если брат-служитель претендовал на звание рыцаря, его не изгоняли, но давали ему одежды и плащ черного цвета, как положено братьям-служителям, что соответствовало низшему чину. Если некий брат утаивал, что состоит в браке, его ждало строгое наказание, после чего его возвращали супруге, явившейся предъявить на него свои права. Но если жена скончалась или ушла в монастырь, виновному возвращали плащ. Сокрытие физического уродства или безобразящей болезни часто расценивалось снисходительно, ибо братья сознавали свое невежество в этой области. Чаще всего этих несчастных причисляли к «лишенным рассудка», то есть считали более или менее душевнобольными
назад далее